... Я была одной запретной книгой,
К ней ты черной страстью был палим.
Я была охотником-мальчишкой,
Ты - любимым соколом моим.
Сколько раз менялись мы ролями,
Нас с тобой и гибель не спасла,
То меня держал ты в черной яме,
То я голову твою несла.
Оттого, что был моим Орфеем,
Олоферном, Иоанном ты,
Жесткою мечтой моей лелеем
И своей не зная красоты.
Пусть же приподымется завеса
И священный дуб опять горит...
И ты выйдешь из ночного леса,
Зверолов, царевич... Ипполит!
..................
С каждым разом глуше и упорней
Ты в незримую стучался дверь,
Но всего страшней, всего позорней
То, что совершается теперь.
Даже эта полночь не добилась,
Кто возлюбленная, кто поэт,
Не погибла я, но раздвоилась,
А двоим нам в мире места нет.
<1964>
Говорит он:
Оттого, что я делил с тобою
Первозданный мрак,
Чьей бы ты ни сделалась женою,
Продолжался (я теперь не скрою)
Наш преступный брак.
Мы его скрывали друг от друга,
От людей, от бога, от конца,
Помня место дантовского круга,
Словно лавр победного венца.
Видел новобрачною во храме,
Видел и живою на костре,
Видел и побитою камнями,
И игрушкой в демонской игре.
Отовсюду мне в глаза глядела,
Отовсюду ты меня звала.
Душу мне и это тело
Ты, как богу жертву, отдала.
Ты одна была моей судьбою,
Был я для тебя на все готов.
Боже! Что мы делали с тобою
Там, совсем в последнем слое снов,
Кажется, я был твоим убийцей
Или ты? Не помню ничего...
Римлянином, скифом, византийцем
Был свидетелем я срама твоего.
И ты знаешь, я на все согласен:
Прокляну, забуду, дам врагу.
Будет светел мрак и грех прекрасен,
Одного я только не могу -
То, чего произнести не в силах,
А не то что вынести, скорбя,-
Лучше б мне искать тебя в могилах,
Чем чтоб вовсе не было тебя.
Но маячит истина простая:
Умер я, а ты не родилась...
Грешная, преступная, святая -
Но она должна быть - наша связь.
Она (не слушая):
Сколько б другой мне ни выдумал пыток
Верной ему не была.
А ревность твою, как волшебный напиток,
Не отрываясь, пила.
Этот рай, где мы не согрешили,
Тошен нам.
Этот запах смертоносных лилий
И еще не стыдный срам.
Снится улыбающейся Еве,
Что ее сквозь грозные века
С будущим убийцею во чреве
Поведет любимая рука.
Отпусти меня хоть на минуту,
Хоть для смеха или просто так,
Чтоб не думать, что досталась спруту
И кругом морской полночный мрак.
Знаю, как твое иссохло горло,
Как обуглен, как не дышит рот,
И какая ночь крыла простерла
И томится у твоих ворот.
Мир не ведал такой нищеты,
Существа он не знает бесправней,
Даже ветер со мною на ты
Там, за той оборвавшейся ставней.
Первый:
Мы запретное вкусили знанье,
И в бездонных пропастях сознанья
Чем прозрачней, тем страшнее зданья,
И уже сквозит последний час...
Второй:
И уже грохочет дальний гром...
А та, кого мы музыкой зовем
За неименьем лучшего названья,
Спасет ли нас?
