Бестужев-Марлинский. Стихотворения.


СААТЫРЬ

       (Якутская баллада)
      
       Не ветер вздыхает в ущелье горы,
       Не камень слезится росою -
       То плачет якут до полночнй поры,
       Склонясь над женой молодою.
       Уж пятую зорю томится она,
       Любви и веселья подруга,
       Без капли воды, без целебного сна
       На жаркой постели недуга;
       С румянцем ланит луч надежды погас,
       Как ворон, над ней - погибели час
       Умолкните, чар и моления вой
       И бубнов печальные звуки!
       С одра Саатырь поднялась головой,
       Простерла поблеклые руки;
       И так, как под снегом роптанье ручья,
       Как звон колокольчика дальний,
       Струится по воздуху голос ея.
       Внемлите вы речи прощальной.
       Священ для живых передсмертный завет:
       У гробных дверей лицемерия нет!
       "О други! Уйдет ли журавль от орла?
       От пуль - быстроногие козы?
       Коль смертная тень мне на сердце легла,
       Прильют ли дыхания слезы?
       О муж мой! Не плачь: нам судьба изрекла
       И в браке разлучную долю.
       По воле твоей я доселе жила,
       Исполни теперь мою волю:
       Покой и завет нерушимо храня,
       На горном холме схорони ты меня!
      
       Не вешай мой гроб на лесной вышине
       Духам, непогодам забавой;
       В родимой земле рой могилу ты мне
       И кровлей замкни величавой.
       Вот слово еще, роковое оно:
       Едва я дышать перестану,
       Сей перстень возьми и ступи в стремено,
       Отдай его князь Буйдукану.
       Разгадки ж к тому не желай, не следи -
       Тайна эта в моей погребется груди!.."
      
       И смерть осенила больную крылом,
       Сомкнулись тяжелые вежды;
       Казалось, она забывается сном
       В обьятиях сладкой надежды;
       С дыханием уст замирали слова,
       И жизньулетела со звуком;
       Отринув стрелу, как звенит тетива,
       Могучим расторгнута луком.
       Родных поразил изумляющий страх...
       На сердце тоска и слеза на очах.
      
       Убрали. Поднизки подобием струй
       Текут на богатые шубы.
       Но грусти печать - от родных поцелуй
       Не сходит на бледные губы;
       Лишь смело к одру подходил Буйдукан
       Один, и стопою незыбкой;
       Он обнял ее не смущен и румян,
       И вышел с надменной улыбкой.
       И чудилось им - Саатыри чело,
       Как северным блеском, на миг расссвело!..
      
       Наутро, где Лена меж башнями гор
       Течет под завесой туманов
       И ветер, будя истлевающий бор,
       Качает гробами шаманов,
       При крике родных Саатырь принесли
       В красивой колоде кедровой,
       И тихо развесистое лоно земли
       Сомкнулось над жертвою новой
       И девы и жены, и старый и млад
       В улус потекли, озираясь назад.
      
       Вскипели котлы, задымилася кровь
       Коней, украшения стада,
       И брызжет кумыс от широких краев,
       Он - счастья и горя услада;
       И шумно кругом, упоенья кумир,
       Аях пробегает бездонный;
       Уж вянет заря, поминательный пир
       Затих. У чувала склоненный
       Круг сонных гостей возлежит недвижим,
       Лишь в юрте, синея, волнуется дым.
      
       Осыпаны кудри цветных тальников
       Росинками ночи осенней,
       И вышита зелень холмов и лугов
       Узором изменчивых теней;
       Вот месяц над теменем сумрачных скал
       Вспрянул кабаргой златогорой,
       И луч одинокий по Лене упал
       Виденьям блестящей дорогой:
       По мхам, по тропам заповедных полян
       Мелькают они сквозь прозрачный туман.
      
       Что крикнул испуганный вран на скале,
       Блюститель безмолвия ночи?
       Что искрами сыплют и меркнут во мгле
       Огнистые филина очи?
       Не адский ли по лесу рыщет ездок
       Заглохшею шаманскою тропкой?
       Как бубен звуча, отражаемый скок
       Гудит по окресности робкой...
       Вот кто-то примчался - он леден лицом,
       Как идол, стоит на холме гробовом.
      
       Раздвинул затвор над могилой,
       И молвит он мертвой: "Подруга, пора!
       Жених дожидается милой!
       Воскресни для новых веселия дней,
       Для жизни и счастия. Кони
       Умчат нас далеко, и ветер степей
       Завеет следы от погони.
       Притворной кончиною вольная вновь,
       Со мной найдешь ты покой и любовь".
      
       "Ты ль это? О милый! о князь Буйдукан!
       Как вечно казалось мне время!
       Как душно и страшно мне было! Обман
       На сердце налег, будто бремя!..
       Роса мне катилась слезами родных,
       На ветре их стон безотрадный!
       И черви наместо перстней золотых
       Вились и так смело, так жадно!..
       Вся кровь моя стынет... А близок ли путь?
       О милый, согрей мне в объятиях грудь!"
      
       И вот поцелуев таинственный звук
       Под кровом могильной святыни,
       И сладкие речи... Но вдруг и вокруг
       Слетелися духи пустыни,
       И трупы шаманов свились в хоровод,
       Ударили в бубны и чаши...
       Внимая, трепещут любовники. Вот
       Им вопят: "Вы наши, вы наши!
       Не выдаст могила схороненный клад;
       Преступников духи карают, казнят!"
      
       И падают звезды, и прыщет огонь...
       Испуганный адскою ловлей,
       Храпит и кидается бешенный конь
       На кровлю и рухнула кровля!
       Вдали огласился раздавленных стон...
       Погибли. Но тень Саатыри
       Доныне пугает изменчивых жен
       По тундрам Восточной Сибири.
       И ловчий, когда разливается тьма,
       В боязни бежит рокового холма...
      
       (1828 Якутск)