Желали вы, - я обещал,
Мои взыскательные други,
Чтоб я рассказам посвящал
Минутных отдыхов досуги
И приключения пути
Вам описал, как Дюпати;
Чтоб я, питомец праздной лени
И пестун прихотей ее,
Ловил прекрасных мыслей тени
Под сонное перо мое;
Чтоб я былого с идеальным
Разнообразные черты
Воображением хрустальным
Одел в блестящиецветы
Поэзии, всегда игривой,
Или веселости шутливой;
Я обещал, друзья мои,
И уверительно, и смело,
Когда звездилося Аи
И с кровью резвою кипело.
Теперь совсем иное дело:
Мечты сокрылись, былей нет,
И я, грызя перо с досады,
Напрасно устремляю взгляды
Сквозь наблюдательный лорнет:
Здесь люди - люди, свет как свет,
А на (гвардейские) петлицы
(Замечено из-под руки)
Не вьют цветочные венки
Парнаса милые сестрицы;
Затем напутный мой рассказ
Без пиитических прикрас
Рука небрежная писала;
Итак, друзья, начнем с начала.
Бывало, там, когда природа в сне,
Гремела пушка заревая,
И всадник по полю, рисуясь, на коне
Скакал, оружием сверкая,
И вдруг стекался к строю строй,
Перун послышав боевой,
Пехота двигалась стенами,
Смыкались латников полки,
И налетали казаки,
И, тихо вея флюгерами,
Уланов приближался рой;
И луч денницы золотой
Дробился на штыках граненых
И на доспехах вороненых.
Вот слышим: "Смирно! По местам!"
Там с милым Геснером ночь тихую встречал
И с вечною фантазией крылатой;
Прощальный свет зари, как роза, увядал,
И меркнул запад полосатый.
И месяц-юноша, задумчивый, один,
Едва бросал лучи свои румяны;
Как море, в глубине объятых сном долин
Дымилися махровые туманы.
И шепчущий тростник, сверкающий ручей,
И небосклон, безмолвием угрюмый, -
Все наводило грусть, и все в душе моей
Унылы воскрешало думы.
Вдруг тучи сизые, как ворона крылом,
Одели свод небес; перуны запылали;
А мы, нетрепетны, под трепетным шатром
Шум бури смехом заглушали.
Бледнела молния перед огнем ланит
Беспечных юношей; за чашей круговою
Беседу прежних битв рассказ животворит,
И настоящее сменялось стариною.
Внимая подвигам наездников полка,
Душа неведомым огнем воспламенялась,
И взгляд врага искал, и смелая рука
За рукоять меча хваталась.
Но, взор за нею устремя,
Напрасно он гремел замками:
Лель видит более двумя,
Чем ревность тысячью глазами.
