Не прохладой, не покоем,
А истомою и зноем
Ночь с горящих пашен веет:
Хлеб во мраке ночи зреет.
Обступают осторожно
Небо тучи, и тревожно,
Точно жар и бред недуга,
Набегает ветер с юга.
Шелестя и торопливо
Волны ветра ловит нива,
Страстным шепотом привета
Провожает их, - и мнится:
Ночь прощается тоскливо
С лаской пламенного лета,
Разметалась и томится...
Блеск зарниц ей точно снится,
Мрак растёт над ней кошмаром,
И когда всю ночь пожаром
Красный сполох озаряет,
В поле чей-то призрак тёмный,
Величавый и огромный,
На мгновенье вырастает,
Чьи-то яры очи блещут,
Содрогаясь от усилья,
И раскинутые крылья
За плечом его трепещут.
Как тот блеск его пугает!
Точно в страхе пробегает
Знойный шелест по бурьяну...
Быть большому урагану!
Уж над этим смутным шумом
Всё слышней, как за горою
Дальний гром ворчит порою,
Как в величии угрюмом,
Потрясая своды неба,
Он проходит тяжким гуло
Над шумящим морем хлеба.
Скоро бешеным разгулом
В поле ветер пронесётся,
Скоро гром смелее грянет,
Жутким блеском даль зажжётся,
Ночь испуганно воспрянет,
Ночь порывисто очнётся -
И обильными слезами
Вся тоска его прольётся!
А наутро над полями
Солнце грустно улыбнётся, -
Озарит их на прощанье,
И на нивы на селенья
Ляжет кроткое смиренье
Тишины и увяданья.
