Грустный душой и сердцем больной, я на одр мой
недавно
Кинулся, плакать хотел - не мог и роптал на
бессмертных.
Все испытанья, все муки, меня повстречавшие в жизни,
Снова, казалось, и вместе на душу тяжелые пали.
Я утомился, и сон в меня усыпленье пролил:
Вижу - лежу я на камне, покрытый весь ранами, цепи
Руки мои бременят, надо мною стоит и рыдает
Юноша светлый, крылатый - созданье творящего
Зевса.
"Бедный товарищ, терпенье!" - он молвил мне.
(Сладость внезапно
В грудь мою полилась, и я жадно стал дивного
слушать)
"Я твой гений-хранитель! вижу улыбку укора,
Вижу болезненный взгляд твой, страдалец невинный,
и плачу.
Бои позволили мне в сновиденьи предутреннем ныне
Горе с тобой разделить и их оправдать пред тобою.
Любят смертных они, и уж радость по воле их ждет
вас
С мрачной ладьи принять и вести в обитель награды.
Но доколе вы здесь, вы игралище мощного рока;
Властный, законы ужастные пишет он паркам суровым.
Эрмий со мною (тебя еще не было) послан был Зевсом
Миг возвестить, когда им впрясть нить своей жизни.
Вняли веленью они и к делу руки простерли.
Я подошел к ним, каждую собственным именем н'азвал,
Низко главу наклонил и молил, всех вместе и розно,
Ровно нить сию прясть иль в начале её перерезать.
Нет! И просьбы и слёзы были напрасны! Дико
Песню запели они и в перстах вретено закружилось".
