Бывало, все в душе моей будило
Святые сны и звуки песнопенья
И чистые, как юность, впечтленья!
Как я любил вечернее светило,
Когда оно задумчиво глядело
В мое окно - и на полу несмело
Лучом зеленым весело чертило
Квадраты окон, сумрак наполняя
Каким-то светозарным, белым дымом...
И в проблеске его неуловимом
Мне чудилася прелесть неземная...
Как привиденье - смутный блеск луны
Рождал в душе, взволнованной невольно,
Прекрасные, пленительные сны.
Так старому ботанику довольно
Засохшего и мертвого стебля,
Чтоб по нему его воображенье
Нарисовало небо и поля,
Где расцвело усопшее растенье...
И, свет луны случайно уловив,
Исполненный восторженной истомы,
Я создавал хрустальные хоромы
Из снежных льдин: и чудный их извив,
И звонкого кристалла их изломы
Я поясами радуг обвивал
И освещал алмазными лучами.
И наполнял я лучезарный зал
Прекрасными и бледными тенями,
Без крови теплыми и ясными без свет,
Как скорбь влюбленных, как мечта поэта,
Рожденная весенними ночами...
Теперь - не то, от волшебства небес
Моя душа угрюмо удалилась.
Волшебный мир лазурных грез исчез,
Тоска небес тоской земли сменилась.
Вчера я свечи погасил - и свет
Ночной луны проник в окно случайно,
Как призрак робкий, как немая тайна,
Лия вокруг болезненный привет.
Но он в душе моей не пробудил
Ни прежних снов, ни вымыслов прекрасных.
Я на него, безмолвен и уныл,
Смотрел в мечтах холодных и бесстрастных.
И думал я: зачем он светит мне,
Печальным факелом блуждая в вышине?
Зачем, дразня капризными лучами,
Обворожал он детские мечты, -
Он, созерцающий спокойно с высоты
Всё преходящее пред смертными очами?
И было мне обидно и смешно
За детский сон, исчезнувший так скоро,
И, чтобы скрыть луч месяца от взора,
Завесил я окно!
