А между тем на сцене шумно
Роберта-Дьявола гремит
Три'о последнее: кипит
Страданием, тоской безумной,
Борьбою страшной... Вот и (он),
Проклятьем неба поражен
И величав, как образ медный,
Стоит недвижимый и бледный,
И, словно вопль, несется звук:
Gieb mir mein Kind, mein Kind zuruck!
И я... как прежде, я внимаю
С невольной дрожью звукам тем
И, снова полон, болен, нем,
Рукою трепетной сжимаю
Другую руку... И готов
Опять лететь в твои объятья -
Ты, с кем мы долго были братья,
Певец хандры, певец снегов!..
