Он подошел ко мне свободно,
Сказавши: "Вашей меланхолии
Причина очень мне близка,
И если мыслить благородно,
Что наша жизнь? мираж, не более.
Любовь - безумье, труд - тоска",
И пальцем поправлял слегка
В петлице лепестки магнолии.
Острится подбородок тонкий,
Отмечен черной эспаньолкою,
Цилиндр на голове надет,
Перчаткою играл с болонкой,
Кривились губы шуткой колкою,
И горько говорил поэт:
"И я, как ты, моя Пипетт,
На счастье лишь зубами щелкаю.
Любовь и "вечное" искусство
На камне призрачном основаны,
И безусловна смерть одна.
Что наше сердце, наши чувства?
Не вами, нет, душа окована,
Мечта лишь нам в удел дана".
Тут осушил стакан до дна
И замолчал разочарованно.
Казалось мне, в том разговоре
Всплывало смутно сновидение,
Когда-то виденное мной,
И в этой позе, в этом взоре,
В пустых словах разуверения
Мне голос слышится иной.
И в глубь души моей больной
Входило странное влечение.
