На бегу (посвящается С. П. Колошину)
В галерее сидят господа;
Судьи важно толкуют в беседке;
А народу-то сколько - беда;
Словно вешние мошки на ветке.
На обои перила реки
(Еле держат чугунные склепы)
Налегли всем плечом мужики,
Чуйки, шубы, поддёвки, салопы.
И нельзя же: бег на десять вёрст!
Ходуном всё пошло в ожиданьи:
Поднял дьякон раздумчиво крест,
Погрузился в немом созерцаньи;
Бьются трое купцов об заклад;
Тараторят их три половины.
И глядят сотни раз и глядят
На залитые в яхонты льдины,
На воткнутые в ярком снегу
И столбы, и с верёвками стойки,
И знакомые всем на бегу
Призовые удалые тройки.
Что за стати у бойких коней!
Что за сбруи, за лёгкие сани!
А наезник-от, ей-же вот - ей,
Вон, вон этот в нарядном кафтане:
Уж хорош больно!..
Я сквозь толпу,
Хоть бокам и была перебойка,
Пробрался-таки прямо к столбу...
Это что же за новая тройка?
Не видали...
В корню калмычок.
Две дон'ечки дрожат на пристяжке;
У задка сел с кнутом паренёк.
И в санях, и во всей-то запряжке
Ничего показного на взгляд.
Сам наезник, быть надо, в харчевне...
Знать, в ночном побывал он не раз,
Да и вырос в глуши на деревне,
Что с дружками ему на бегу
Надо выпить пар с двадцать чаёчку?
Так и есть: вон лежит на снегу
Рукавица по кисть в оторочку.
Так и есть вон он сам и в дверях
У харчевни! Лег'ок на помине!
Астраханка на чёрных бровях,
А дублёнка на серой овчине.
Ждут звонка... Чу!.. Никак и звонят?..
Чу! В судейской самой прозвенели...
Тройки чинно сравнялися в ряд -
И последний звонок.
Полетели.
На дугу, на оглобги, гужи,
На постромки всё в раз налегая,
Понеслись, что весну стрижи,
Дружка дружку шутя обгоняя.
Только новая всё отстаёт
Больше, больше и вовсе отстала,
А с наездника, как поворот,
Шапка н'аземь грехом и упала!..
А он что же? Он тройку сдержал,
Поднял шапку, на брови надвинул,
У парнишки-то кнут отбрал,
Стал на место, как крикнет и стигнул...
Боже, господи! Видишь во дню,
А не то, чтобы ночью, с постели:
Словно вихорь завился в корню,
А в уносе-то вьюги-метели!
Закрутили весь снег, понесли
В изморозной сети, без догони,
До столба, до желанной дали...
Донеслися и фыркнули кони...
И далёко ж умчались они
Ото всех, хоть и все догоняли
И догнали, что ласточку пни,
Да и то запыхались - устали...
А они?.. На - возьми - подавай
Хоть сейчас ко крыльцу королевне.
А наездник?
Прости, брат, прощай!..
Знать, пирует с дружками в харчевне.
(Петербург, 13 февраля 1862 года)
