Н. НЕКРАСОВ. Полное собрание стихотворений. Том 1


№ 247. ПОСЛАНИЕ К ЛОНГИНОВУ

       Недавний гражданин дряхлеющей Москвы,
       О друг наш Лонгинов, покинувший - увы!-
       Бассейной улицы приют уединенный,
       И Невский, и Пассаж, и Клуба кров священный,
       Где Анненков, чужим наполненный вином,
       Пред братцем весело виляет животом;
       Где, не предчувствуя насмешливых куплетов,
       Недолго процветал строптивый Арапетов;
       Где, дерзок и красив, и низок, как лакей,
       Глядится в зеркала Михайла Кочубей;
       Где пред Авдулиным, играющим зубами,
       Вращает Мухортов лазурными зрачками;
       Где, о политике с азартом говоря,
       Ты Виртембергского пугал секретаря
       И не давал ему в часы отдохновенья
       Предаться сладкому труду пищеваренья!
       Ужель, о Лонгинов, ты кинул нас навек,
       Любезнейший поэт и редкий человек?
      
       Не ожидали мы такого небреженья...
       Немало мы к тебе питали уваженья!
       Иль ты подумать мог, что мы забыть могли
       Того, кем Егунов был стерт с лица земли,
       Кто немцев ел живьем, как истый сын России,
       Хотинского предал его родной стихии,
       Того, кто предсказал Мильгофера судьбу,
       Кто сукиных сынов тревожил и в гробу,
       Того, кто, наконец, - о подвиг незабвенный! -
       Поймал на жирный хвост весь причет
       Наш священный?..
       Созданье дивное! Ни времени рука,
       Ни зависть хищная лаврового венка
       С певца Пихатия до той поры не сдернет,
       Пока последний поп в последний раз не...!
      
       И что же! Нет тебя меж нами, милый друг!
       И даже - верить ли? - ты ныне свой досуг
       Меж недостойными безумно убиваешь!
       В купальне без штанов с утра ты заседаешь;
       Кругом тебя сидят нагие шулера,
       Пред вами водки штоф, селедка и икра.
       Вы пьете, плещетесь - и пьете вновь до рвоты.
       Какие слышатся меж вами анекдоты!
       Какой у вас идет постыдный разговор!
       И если временем пускаешься ты в спор,
       То подкрепляешь речь не доводом ученым,
       .......................................
       Какое зрелище! Но будущность твоя
       Еще ужаснее! Так, вижу, вижу я:
       В газетной комнате, за "Северной пчелою",
       С разбухшим животом, с отвислою губою,
       В кругу обжорливых и вялых стариков,
       Тупых политиков и битых игроков,
       Сидишь ты - то икнешь, то поглядишь сонливо.
       "Эй, Вася! трубочку!" - проговоришь лениво...
       И тычет в рот тебе он мокрым янтарем,
       Не обтерев его пристойно обшлагом.
       Куря и нюхая, потея и вздыхая,
       Вечерней трапезы уныло поджидая,
       То в карты глянешь ты задорным игрокам,
       То Петербург ругнешь - за что, не зная сам;
       А там, за ужином, засядешь в колымагу -
       И повлекут домой две клячи холостягу -
       Домой, где всюду пыль, нечистота и мрак
       И ходит между книг хозяином прусак.
       И счастие еще, когда не встретит грубо
       Пришельца позднего из Английского клуба
       Лихая бабища - ни девка, ни жена!
       Что ж тут хорошего? Ужели не страшна,
       О друг наш Лонгинов, такая перспектива?
      
       Опомнись, возвратись! Разумно и счастливо
       С тобою заживем, как прежде жили, мы.
       Здесь бойко действуют кипучие умы:
       Прославлен Мухортов отыскиваньем торфа;
       Из Вены выгнали барона Мейендорфа;
       Милютина проект ту пользу произвел,
       Что в дождь еще никто пролеток не нашел;
       Языкова процесс отменно разыгрался:
       Он без копейки был - без денежки остался;
       Европе доказал известный Соллогуб,
       Что стал он больше подл, хоть и не меньше глуп;
       А Майков Аполлон, поэт с гнилой улыбкой,
       Вконец оподлился - конечно, не ошибкой...
       И Арапетов сам - сей штатский генерал,
       Пред кем ты так смешно и странно трепетал, -
       Стихами едкими недавно пораженный,
       Стоит, как тучный вол, обухом потрясенный,
       И с прежней дерзостью над крутизной чела
       Уж не вздымается тюльпан его хохла!
      
       (20-30 июля 1854)