[Есть не в одной Малороссии, - всюду
Тип старосветских дворян: не забуду
Множества ковриков, клеток, картин,
Низеньких комнат, высоких перин!]
(Вместо 167-174 автограф ЛБ)
(а)
А как, бывало, с горы ледяной
Катится Уля стрелой.
Щеки-то, щеки! Румяные зорьки
Были дивны, да для памяти горьки.
(б)
А как, бывало, с горы ледяной
Катится Улинька наша стрелой -
Видим, как алый платок подымая,
Дышит упругая грудь молодая,
Как в серебристой морозной пыли
Щеки румяные рдеют вдали!..
Любо глядеть! Ничего не боялась,
Хоть зачастую и падать случалось!-
Санки, бывало, на полном бегу
Перевернутся - и Уля в снегу!
(После 168 Корректура)
[Няня любуется, страх забывая,
Как подымается грудь молодая,
Как в серебристой морозной пыли
Щеки румяные рдеют вдали.]
(Вместо 179-180)
[Осиротелые мертвые пни
Напоминали ей прежние дни.
Только завидит угрюмую сечу
Шорох знакомый летит ей навстречу,
Саше и сладко, и больно до слез...
Сколько тут было красивых берез!]
(Набросок 3-й главы автограф ЛБ)
Вдруг появился сосед молодой -
Все повернулося вниз головой.
Начал он с нею на лодке кататься,
Солнцем <пропуск> в саду любоваться,
Начал он с Улинькой книжки читать
И до рассвету о них рассуждать.
Как бишь? Читали они Ламартина
И рассуждали, что за причина,
Что в просвещенный и кроткий <наш век>
Беден, несчастлив и дик человек?
Вместе в деревне больным помогали,
Глупым мальчишкам всё книжки читали,
Множество делали всяких чудес
Околдовал ее словно как бес -
Да <и> уехал... Она разлюбила
Все, в чем, бывало, она находила <...>
В каждом уроде, простом мужике
Видит страдальца. Вздыхает в тоске...
Бедным помогала,
Книжки читала.
Стала выписывать книги сама
И набралась, зато, правда, ума -
Нет, не сравнишь ты теперь <ее> с прежней:
Нет ее лучше в околице здешней,
Иначе как-то, хоть кротко, глядит,
Только войдет - как рублем подарит.
Прежде к нему всё част<енько> писала,
После писать перестала...
И успокоились - думали вновь
Прежняя в ней загорится любовь
К соседу... да нет
И самому ему кажется дико,
Видит, куды расстоянье велико.
Так мы и жили, родимый, она
Уж не была грустна.
И уж куда всё разумно рассудит...
Так мы и жили... а нынче опять
Слышим, сосед воротился... и, глядь,
К нам прикатил... И с Улею <снова>
Прежняя жизнь по порядку готова,
Только совсем уж другое пошло.
Он ей перечил всё словно назло:
Это старо всё - уж нынче другое
Это-де всё отсталое,
Это-де звери, скоты, а не люди,
Нет благородства - в их рабс<кие> груди <...>
Надо-де ждать нам решительных <мер>,
Время прошло для химер,
Мир, как и был, так и будет окован,
Я-де насчет его разочарован.
Слушает Уля - на ней нет лица.
К книгам своим подойдет так уныло,
Прежнего <нрзб> нету, что было,
Долго на них не могла и смотреть.
Вот и больна... Он письмо присылает.
Слышим, ей руку он в <нем> предлагает.
Слава богу. Богатый жених.
<Пропуск> Так нет.
Что ж, опостылел ей, что ли, сосед?
Бог ее знает <пропуск> Плачет,
В руки лицо свое бледное <прячет>.
Не сокрушайтесь-де, мне ничего.
Он подождал и уехал <опять>
Горе в чужой стороне коротать.
(Из набросков начала 3-й главы Автограф ЛБ)
Да побывал после лета сосед -
Прежнего счастья и признаку нет.
Уля печалится, бродит уныло,
Все ей прискучило, всё ей немило.
Вы потерялись, и слышит от вас
Каждый знакомый престранный рассказ<...>
Каждого просите вы научить,
Что с ней случилося? чем излечить?
(Начало 3-й главы)
Жили вы ладно и счастливо. Много
Благодарили за Улиньку бога.
Да как приехал сосед молодой,
Все повернулося вниз головой -
Начал он с Улинькой в лодке кататься,
Солнцем, звездами, луной любоваться,
Стали французские книжки читать
И до рассвета о них рассуждать.
Как бишь? читали, кажись, Ламартина
И рассуждали, какая причина -
[Свет уж стоит 19-й век,
А всё несчастлив и дик человек?..]
(Вместо 287-292)
В темную глушь к старикам домоседам
Горин приехал и нынешним летом...
Прошлой весной он у них погостил
Да было просто беды натворил.
(Вместо 293-295 Автограф ЦГАЛИ)
(а)
[Был он не горд, разговорчив и чинен,
Звался: Захар Алексеич Чужбинин,
Как-то печально и странно глядел,]
(б)
Ласков с прислугой, как будто не барин,
Именем:Павел Игнатьич Самарин.
Как-то он пристально, странно глядел,
(303-305)
(С, Изд.1856)
Въехав в Россию, я встретил цыган,
Тут мне цыганка дала талисман
И напророчила славную долю,-
(После 330 Автограф ЛБ)
Что-то он ей по тетрадке читал,
Так голосил и руками махал,
Словно как песня слова выходили,
После мы Улю свою расспросили.
["Это,- она говорила,- стихи...
Видно, за тяжкие наши грехи
Бог нас попутал. Он Улю покинул,
Ехал на месяц, да на год и сгинул...]
"Это, - она называла, - стихи..."
А за какие мы терпим грехи?
Только о Спасе мы яблоки сняли,
Он укатил - поминайте как звали...
(Вместо 337-340 а)
[Уля не то чтобы стала грустна,
Только совсем изменилась она.
Хоть и по-прежнему поле любила,
Да уж не пела, с книжкой бродила.]
[Иначе ходит, глядит, говорит -
С утра до вечера с книгой сидит.]
(б)
[Прежней веселости в Улиньке нет,
Сливы ей горьки, не вкусен обед,
Словно как стало ей с нами не ловко...
На руку клонится грустно головка,
Больше сидеть полюбила одна.]
(Вместо 347-354 а)
Целую зиму в стенах провела,
Много читала - почти не спала...
Ах, миновали такие деньки.
Не замечали мы в Уле тоски.
Только читала всё книги да книги...
В целую зиму дошла ли до риги?
Правда, ходила к старухам больным...
Стала услужлива людям простым.
Бедного кормит, поит и голубит,
Словно как брата родимого любит.
(б)
Стала в молитве усердней, чем прежде
Вкус получила к красивой одежде,
Шила сама,
И хорошо, хоть совсем не по моде.
Книжки выписывать стала сама
И набралась
Дело у ней под руками кипит,
Любо послушать, когда говорит,
[Самое трудное дело рассудит]
А уж душевной такой доброты
В свете, я чаю, не видывал ты -
К мужу письмо за простую бабенку
Рада писать [на чужую сторонку.]
(в)
Грамоте учит мальчишек простых.
Бедные все ей приятели-други:
Кормит, и поит, и лечит недуги.
День прохлопочет, а ночью опять,
Видим, свеча - не отвыкла читать!
Словно совсем позабыла о нем,
Да как помянешь - вся вспыхнет огнем.
"Я, - говорит, - после вас, после бога
В жизни ему-де обязана много".
(г)
Ну а потом, как недумай, не то:
И говорить не умел с ней никто!
Только читает проклятые книги.
В целю зиму дошла ли до риги?
Правда, ходила в деревню к больным;
Очень добра была к людям простым:
Видит страдальца в любом мужичишке...
[Ну да известно - судила по книжке...
К счастью, пришла золотая весна -
Тут понемногу очнулась она!]
(д)
[Ох, эти книжки! как всё прочитала
Раз по пяти, так куды тосковала.
Книжки выписывать стала сама...
И набралась понемногу ума;
Стала спокойнее, смотрит яснее,
Входит во всё - и рассудит дельнее
Даже, случалось, чем мы старики...
Красные к нам воротились деньки.]
Стала такого степенного нрава,
Ходит так плавно, стройна, величава,
Дело у ней под руками кипит,
Любо послушать, когда говорит.
Не узнавали, кто видывал прежде,
Вкус получила к красивой одежде,
[Пела по нотам... бедняжка жених
Словно немой перед нею притих. -
Хоть и любил, да посвататься дико,
Видит - куда расстоянье велико!]
Дело ли сделать, письмо написать -
Улиньке стоило только сказать.
Бабам пособит, да нынешним летом
Свиделась снова с проклятым соседом.
(После 350 Автограф ЦГАЛИ)
Веришь ли, батюшка, в божием мире
Словно нам стало теплее и шире.
[Ожили мы... только бедный жених
Лазарь Данилович пуще притих:
Крепко любил - да посвататься дико:
Видит, куда расстоянье велико!
Ей бы под пару ученый сосед,
Да о соседе и весточки нет.
Думали, видно в столице он служит.
Уля о нем, слава богу, не тужит,
Только повыше поднимется грудь,
Если случится о нем помянуть,
И похвалу ему слушать любила...
"Я почитаю его, - говорила, -
Выше всего - после бога и вас:
Он вразумил мою душу и спас!.."]
Мы со старухой туда же: зимой,
Помню, поехали к бабе больной.
(После 354 Корректура)
[Прежнее счастье вернулося в дом -
Мы поминали соседа добром;
Саша не часто о нем говорила,
А похвалу ему слушать любила...]
(Вместо 371-376 Автограф ЛБ)
Ведь на беду же его принесло -
С первой же встречи всё худо пошло.
"Все, - говорит, - вы читали пустое,
[Встретишь в деревне всегда отсталое,
И не один еще надобен век,
Чтоб на Руси поумнел человек...
Стоят ли помощи грубые люди -
Нет благо]"
(Вместо 379-382)
Тут уж рассказывать нечего много.
Вечером в доме случилась тревога.
Улиньке сделалось дурно: бог весть,
Слов ли его не могла перенесть,
Или какая другая причина...
Только ее сокрушает кручина.
Вот уж сегодня 12-й день
Плачет, тоскует и бродит, как тень.
[Письма его, то целует, то бросит,
Не говорить ни о чем его просит.]
Книги свои, то читает, то бросит,
Явиться гость, так молчать его просит.
(После 380 Автограф ЦГАЛИ)
[Бросит работу и молится богу.
Вечером выйдет одна на дорогу,]
Сядет на камень, на глыбу земли
(Мы примчали за ней издали) -
К небу поднимет печальные очи,
Словно у неба, у звезд и у ночи
Спрашивать что-то начнет; головой
Странно кивает, поводит рукой...
(Вместо 411-418 Автограф ЛБ)
Что теперь, родной, научи,
Если умеешь, возьмись полечи!
В зимнюю вьюгу и летнюю грозу
Мы сберегли свою дикую розу -
Что же теперь приключилося ей
С черного недобрых людей?
Долго ли будет она убиваться?
Ах, неужели, родимый, остаться
Ей (пропуск) навек?
Ты нам скажи: он простой человек,
Или какой чернокнижник проклятый,
Или не сам ли он дьявол рогатый,
Что посылает (ся) душу украсть?
Господи боже мой, что за напасть!
(Набросок начала 4-й главы Автограф ЛБ)
Где ему? полноте!
Все перемелется - он не колдун,
Это невинный и умный болтун,
Не чернокнижник, хоть мудрости книжной
Первый знаток и поклонник давнишний.
(Первоначальный набросок 4-й главы)
Добрые люди, не бойтесь, не плачьте,
Писем его вы (от) Ули не прячьте.
Что наберет он из книг да услышит,
Тем долго ль, коротко (ль) так он и дышит,
То говорит. Он ей много сказал,
Что пом (огло) ей.
Доброе семя в душе молодой
Дало плод дорогой.
Все разработал он.
Ум ее жаждал пищи -
Вот от чего она обрадовалась.
Думала: я его теперь стою,
Я для него воспитала себя.
Он же приехал - ему нипочем,
Старое всё забыл.
В новое платье он нарядился,
Новым умом набрался, просветился
И осмеял бессовестно всё,
Что было дорого ей,
То в душу ее вошло,
Что ей пользу принесло -
Чем жила, что лелеяла Уля.
Страшен он ей показался с своим
Все отвергающим взглядом. Но с ним
Спорить она не умела. Ей больно
Было, что она не умна довольно,
И за него потому не пошла,
Что до него-де не доросла.
Да вот как осталась одна,
Все поймет понемногу она,
Как он (пропуск) морочит,
И никогда за него не захочет.
Поняли? Нет? ну, беда небольшая,
Лишь поняла бы бедняжка больная.
Милостив бог! Все обсудит поймет,
Ей же, поверьте, на пользу пой (дет.)
Все объяснит ей и вылечит время.
Сеет он все-таки доброе семя.
Как бы его объяснить вам? Кругом
В ваших полях - овраг за холмом,
Нет в ней не капли своей, незаемной,
Желт он и сух.
Как на богатую почву зерно,
В сильную душу запало оно...
(После 422 Автограф ЦГАЛИ)
Как бы сказать, чтобы взяли вы в толк?
Он только с виду опасен, как волк,
А по душе совершенный ягненок.
Этот прекрасный и вечный ребенок.
Думала: я теперь его стою,
Я для него воспитала себя.
Он же приехал - ему нипочем,
Старое всё забыл.
В новое платье нарядился,
Новым умом набрался, просветился
И осмеял бессовестно всё,
Что было ей дорого,
Что в душу ее вошло,
Что ей пользу принесло -
Чем жила, что лелеяла Уля.
Страшен он ей показался с своим
Все отвергающим взглядом. Но с ним
Спорить она не умела. Ей больно
Было, что она умна не довольно,
И за него потому не пошла,
Что до него-де не доросла.
Да вот как осталась одна,
Все поймет понемногу она,
Как он (пропуск) морочит,
И никогда за него не захочет.
Поняли? Нет? ну, беда небольшая,
Лишь поняла бы бедняжка больная.
Милостив бог!Все обсудит, поймет,
Ей же поверьте на пользу пой (дет.)
Все объяснит ей и вылечит время.
Сеет он все-таки доброе семя.
Как бы его объяснить вам? Кругом
В ваших полях - овраг за холмом,
Нет в нем ни капли своей, незаемной,
Желт он и сух.
Как на богатую почву зерно,
В сильную душу запало оно...
(После 422 Автограф Цгали)
Как бы сказать, чтобы взяли вы в толк?
Он только с виду опасен, как волк,
А по душе совершенный ягненок.
Это прекрасный и вечный ребенок.
(Вместо 425-426)
Честное племя, хорошее племя
Свету готовит разумное время,
Но создает его тихо, не вдруг...
Первая проба - недавший ваш друг.
(Вместо 441-442 Автограф ЛБ)
Все человечество хочет обнять,
И осчастливить, и к сердцу прижать,
Что ж под рукою, того он не любит,
То мимоходом без умыслу сгубит,
Только не часто - не много в нем сил:
Так же как телом, душою он хил.
(Вместо 441-445 Автограф Цгали)
[За человечество рад умереть,
Все осчастливить, у сердца пригреть,
Что ж под руками, того он не любит,
То неумышленно давит и губит:
В мелочи низко вдаваться ему!..
С умыслу он не вредит никому.]
Он по природе своей благороден,
Только заносчив и к делу не негоден.
Много на свете написано книг,
Дельного много написано в них,
С ним поймешь всё - ничтожное, злое,
(Вместо 443 Корректура)
[Нет его цели достойней, святей,
Только служить не умеет он ей!
Все бы скорее да сложа бы руки...
Да, по несчастью, такой нет науки!
В наши печальные, трудные дни]
(451)
[Нужны и слезы, и кровь, и борьба,]
(Вместо 465-468 Автограф ЛБ)
[ Он по природе умен, благороден,
Только ленив и на дело негоден.
