"Вот-с, двухэтажный, с мезонином..."-
Лукич помещику сказал
И дом Скобеева, аршином
Махнув направо, показал.
"Эй, кучер! соня! "
кучер плотный,
Бессмысленно разинув рот,
Дремал на камне у ворот.
"Иль ночь-то не спал, беззаботный? "-
Лукич у кучера спросил.
Тот вздрогнул и глаза открыл,
Достал тавлинку из кармана
И сильно в ноздри потянул.
"Где барин? "
- "Ась? А... чхи! Татьяна
Мне говорила... чхи!... пьет чай".
- "Потише рот-то разевай!
Вишь, зачихал. Эх ты, приятель!
На рысака вот покупатель..."
- "Ну, что же, стало, показать? "
-"Ведь не заочно покупать".
- "А барин? "
- "Выводи, он знает".
И кучер скрылся. "Клим Кузьмич! -
Сказал вполголоса Лукич. -
Сноровка делу не мешает -
Ему на водку надо дать..."
- "Ну, дураку-то! "
- "Как узнать!
Бывает и дурак годится.
Он, рыжий черт, не постыдится
И господину понаврет,
Что наш-де конь им не подходит
И корм-де впрок ему нейдет.
Ей богу-с! Этот хамский род
Господ частенько за нос водит! "
Помещик смехом отвечал
И два четвертака достал.
Лукич в конюшню торопливо
Вошел и молвил: "Живо! живо! "
В карман свой деньги опустил
И кнут у кучера спросил.
"Вон на стене... не тут... правее.
Статья-то, слышь, не подойдет:
ведь конь с запалом - заревет".
- "Ты не крути, держи умнее.
А ну-ка, дорогой рысак,
Поставь бока... Вот так! Вот так!
Прр! Прр! На двор его скорее!.."
И бедный конь через порог
Вдруг сделал бешенный скачок,
Глазами дико покосился
И начал землю рыть ногой.
Лукич, смеясь, посторонился, -
Вишь, дескать, бойкий стал какой!
Помещик подошел. Рукою
Коня по шее потрепал
И с лоском гривою густою
Полюбовался. Холку взял,
Поправил на бок. Осторожно
Ощупал ноги, мышки, грудь
И молвил: "надобно взглянуть
На зубы". - "Оченно возможно", -
Кудрявый кучер отвечал
И зубы рысаку разжал.
"Э! Конь-то молодой! три года...
Лишь стал окраины ронять...
А ну, нельзя ли пробежать?
Стой, стой! Да, недурна порода! "
- "А бег-то бег-то Клим Кузьмич!
А шея! - говорит Лукич -
Позвольте-с, вот и сам хозяин".
Хозяин был румяный барин,
С усами с трубкою в руке,
В фуражке в черном сюртуке,
Со знаком службы беспорочной,
Обрит отлично, сложен прочно,
Взгляд строг, на выкате глаза
И под гребенку волоса
"Скобеев, сударь. Честь имею...
А вы-с? коли спросить я смею..." -
Он покупателю сказал.
"Долбин, помещик. Я узнал,
Что рысака вы продаете..."
- "Так точно".
- "Дорого ль возьмете?
- "Позвольте в дом вас попросить".
- "Зачем же? можно тут решить".
- "Четыреста. Коню три года".
- "Я видел. А чьего завода? "
- "Орловой"
- "Дорго-с. Не дам.
А вот за триста - по рукам".
- "Я не торгаш, предупреждаю.
Три с половиною дают,
Прийти хотели - и придут".
- "Все врет - Лукич подумал. - знаю..."
И молвил: "Я и приводил".
- "Я не обидел вас словами;
Что ж! Наше дело сторона.
Не дорогая, мол, цена,
Я вот, что..." - и старик руками
Развел
Хозяин был упрям,
И плохо двигалася сделка.
"Ударьте сударь по рукам! -
Лукич, как бес, шептал украдкой
Помещику. - Ведь дело гадко!
Скобеев спятится вот-вот...
Кончайте! сотня не расчет! "
Долбин стоял в недоуменье,
Поглядывал на рысака:
Картина конь! на старика, -
Тот весь дрожал от нетерпенья:
Усами шевелил, мигал,
К карману руку прикладал...
Не прозевай, мол! что ты смотришь?
Покаешься да не воротишь.
Один прибавлю. Да! постой!
Насчет собаки..."
- "Что ж, извольте!
Оно вы скупы, да пойдемте:
Я не сердит, служить готов".
- "Теперь я занят".
- "Мы с двух слов! "
- "Нет, нет! до завтра. срок не долог".
- "Упустим: час в торговле дорог! "
- "Пустое! Кучер! эй! за мной!
Веди коня! ""
- "Ну, бог с тобой! -
Лукич подумал. - Заскупился
Вот покупатель-то явился!
Ведь с виду смотрит молодцом:
Очками, тростью щеголяет
И на спине колпак с махром
Черт знает для чего таскает;
А хорошенько разберешь -
Выходит так себе... как глина,
Что хочешь из нее сомнешь.
Эх, плачет по тебе дубина!
Добру сумела б научить,
Да некому дубиной бить!
Не то дурак... развесил уши,
Разинул рот и верит чуши,
Скобеев будто задолжал,
Всё, значит, в карты проиграл.
Как раз! Ему и проиграться!
Да он удавится за грош! "
- "Эй, старый хрыч! кого ты ждешь?
Пора восвояси убираться! " -
С крыльца Скобеев забасил.
Лукич за козырек хватился,
Картуз под мышку положил
И молвил: "Ну, сударь, трудился!
Весь лоб в поту! "
- "Платок возьми,
Утрись".
- "Утремся. Я детьми
За вашу клячу-то божился,
Не грех за хлопоты мне взять".
- "Вишь, старый шут, чем похвалился!
Я б без тебя сумел продать.
Взял с одного, ну, знай и меру...
А много заплатил Долбин? "
- "С него возьмешь! хоть бы алтын,
Такая выжига, к примеру! "
- "Всё лжешь! "
- "Бывает, что и лгу,
А перед вами не могу:
Не хватит духу".
- "Это видно!..
Я б дал, нет мелочи в дому".
- "Да не шутите, сударь, стыдно! "
- "Не забываться! рот зажму! "
- "Благодарим. Не вы ли сами
Просили вашу клячу сбыть? "
- "Взял с одного, ты с барышами -
И полно! "
- "Что и говорить!
Вот щедрость! Гм!.. мое почтенье!
Останься с рюмкою вина...
Ну, дорогое угощенье! "
- "Вишневка. Как? ведь недурна? "
- "Хоть рубль-то дайте! "
- "Чести много,
Пожалуй, на вот четвертак".
- "Себе возьмите, коли так!
Эх, барин! не боишься бога! "
- "Я говорил тебе - молчать! "
- "Потише! можно испугать!..
Он четвертак, к примеру, вынул,
Вишь, умник - дурака нашел..."
И свой картуз Лукич надвинул,
С досады плюнул - и ушел.
Горят огни зари вечерней,
В тумане прячутся деревни,
И всё темней, темней вдали.
За пашнями, из-под земли,
Выходит пламя полосами
И начинает тут и там
Краснеть по темным облакам,
По синеве над облаками,
И смотришь - неба сторона
Висит в огне потоплена.
Сквозь сумрак поле зеленеет;
Угрюмо на краю небес
Насупился кудрявый лес;
Едва приметный, он синеет.
Как будто туча приплыла
И в поле ночевать легла.
Соха на пашне опочила,
Дорожка торная мертва.
Вдруг начал перепел: вва! вва!
И смолк.
Но пыль, как дым, покрыла
Весь город; так и ест глаза!
Дворянской улицы краса,
Поникли тополи печально,
Наводит грусть их жалкий вид,
На стеклах кое-где горит
Зари румяной луч прощальный,
Напоминая цвет лица
Полуживого мертвеца.
Угрюмо смотрит с тротуара
Чугунных пушек ряд немой,
Угрюмо ходит часовой
На каланче и - весть пожар -
И днем, и ночью черный флаг
Готов он вздернуть. Что ни шаг -
Всё вывески. Вот подъезжает
Телега; вдруг, как из земли,
Рука и палка вырастает;
Телега скрылася вдали.
Уже прохладен воздух сонный,
И месяц отражен рекой,
Но камень, солнцем накаленный,
Доселе тепел под ногой.
Лукич в свой домик возвращался.
Прищурив мутные глаза,
Он шел один, без картуза,
И сильно в стороны шатался,
И вслух несвязно бормотал:
"А вам-то что? Вы что такое?
Вишь умники! ну, погулял!
Ведь на свое, не на чужое!..
Слышь, Клим Кузьмич! каков рысак?
Плохонек? ну, вперед наука!
На то, к примеру, в море щука,
Чтоб не дремал карась... да, так!
Ты верил на слово, и ладно;
Выходит дело, ты и глуп!
А мне-то что? Мне не накладно,
Мне благо, что купец не скуп.
Э! А собаку-то, приятель!
Молчишь... сердит за рысака...
Да, ты теперь не покупатель,
И не нуждаюся пока.
Да где я?.. Что за чертовщина!
Постой-ка, осмотрюсь кругом...
Я помню, от угла мой дом
Четвертый... экая причина!
Дай сосчитаю: вот один,
Другой и третий... больше нету...
Тут пустошь и какой-то тын...
Да как же прежде пустошь эту
Я здесь ни разу не видал?..
Тьфу, пропасть! ничего не знаю!
А! догадался! понимаю!
Не в эту улицу попал".
