Пью горечь тубероз, небес осенних горечь,
И в них твоих измен горящую струю,
Пью горечь вечеров, ночей и людных сборищ,
Рыдающей строфы сырую горечь пью -
Земли хмельной сыны, мы трезвости не терпим,
Надежде детских дней объявлена вражда.
Унылый ветр ночей - тех здравиц виночерпьем,
Которым, как и нам, - не сбыться никогда.
Не ведает молва тех необычных трапез,
Чей с жадностию ночь опустошит крюшон,
И крохи яств ночных скитальческий анапест
На утро подберет, как крошка Сандрильон.
И Золушки шаги, ее самоуправство
Не нарушают графства чопорного сна,
Покуда в хрусталях неубранные яства
Во груды тубероз не превратит она.
