ПУШКИН. Том 2.


ПЕСНЬ О ВЕЩЕМ ОЛЕГЕ.

       Как ныне сбирается вещий Олег
       Отмстить неразумным хазарам,
       Их села и нивы за буйный набег
       Обрек он мечам и пожарам;
       С дружиной своей, в цареградской броне,
       Князь по полю едет на верном коне.
      
       Из темного леса на встречу ему
       Идет вдохновенный кудесник,
       Покорный Перуну старик одному,
       Заветов грядущего вестник,
       В мольбах и гаданьях проведший весь век.
       И к мудрому старцу подъехал Олег.
      
       "Скажи мне, кудесник, любимец богов,
       Что сбудется в жизни со мною?
       И скоро ль, на радость соседей-врагов,
       Могильной засыплюсь землею?
       Открой мне всю правду, не бойся меня:
       В награду любого возьмешь ты коня".
      
       "Волхвы не боятся могучих владык,
       А княжеский дар им не нужен;
       Правдив и свободен их вещий язык
       И с волей небесною дружен.
       Грядущие годы таятся во мгле;
       Но вижу твой жребий на светлом челе.
      
       Запомни же ныне ты слово мое:
       Воителю слава - отрада;
       Победой прославлено имя твое;
       Твой щит на вратах Цареграда;
       И волны и суша покорны тебе;
       Завидует недруг столь дивной судьбе.
      
       И синего моря обманчивый вал
       В часы роковой непогоды,
       И пращ, и стрела, и лукавый кинжал
       Щадят победителя годы...
       Под грозной броней ты не ведаешь ран;
       Незримый хранитель могущему дан.
      
       Твой конь не боится опасных трудов;
       Он, чуя господскую волю,
       То смирный стоит под стрелами врагов,
       То мчится по бранному полю,
       И холод и сеча ему ничего.
       Но примешь ты смерть от коня своего".
      
       Олег усмехнулся - однако чело
       И взор омрачилися думой.
       В молчанье, рукой опершись на седло,
       С коня он слезает угрюмый;
       И верного друга прощальной рукой
       И гладит и треплет по шее крутой.
      
       "Прощай, мой товарищ, мой верный слуга,
       Расстаться настало нам время;
       Теперь отдыхай! уж не ступит нога
       В твое позлащенное стремя.
       Прощай, утешайся - да помни меня.
       Вы, отроки-други, возьмите коня,
      
       Покройте попоной, мохнатым ковром;
       В мой луг под уздцы отведите;
       Купайте; кормите отборным зерном;
       Водой ключевою поите".
       И отроки тотчас с конем отошли,
       А князю другого коня подвели.
      
       Пирует с дружиною вещий Олег
       При звоне веселом стакана.
       И кудри их белы, как утренний снег
       Над славной главою кургана...
       Они поминают минувшие дни
       И битвы, где вместе рубились они...
      
       "А где мой товарищ?- промолвил Олег,-
       Скажите, где конь мой ретивый?
       Здоров ли? все так же легок его бег?
       Все тот же ль он бурный, игривый?"
       И внемлет ответу: на холме крутом
       Давно уж почил непробудным он сном.
      
       Могучий Олег головою поник
       И думает: "Что же гаданье?
       Кудесник, ты лживый, безумный старик!
       Презреть бы твое предсказанье!
       Мой конь и доныне носил бы меня."
       И хочет увидеть он кости коня.
      
       Вот едет могучий Олег со двора,
       С ним Игорь и старые гости,
       И видят - на холме, у брега Днепра,
       Лежат благородные кости;
       Их моют дожди, засыпает их пыль,
       И ветер волнует над ними ковыль.
      
       Князь тихо на череп коня наступил
       И молвил: "Спи, друг одинокой!
       Твой старый хозяин тебя пережил:
       На тризне, уже недалекой,
       Не ты под секирой ковыль обагришь
       И жаркою кровью мой прах напоишь!
      
       Так вот где таилась погибель моя!
       Мне смертию кость угрожала!"
       Из мертвой главы гробовая змея
       Шипя между тем выползала;
       Как черная лента, вкруг ног обвилась,
       И вскрикнул внезапно ужаленный князь.
      
       Ковши круговые, запенясь, шипят
       На тризне плачевной Олега;
       Князь Игорь и Ольга на холме сидят;
       Дружина пирует у брега;
       Бойцы поминают минувшие дни
       И битвы, где вместе рубились они.