Корабль летел, как на крылах,
Шумя уныло парусами,
И, зарываяся в волнах,
Клубил их и вздымал буграми.
Седая пена за кормой
Рекой клубящейся бежала
И шум однообразный свой
С ревущей бурею сливала.
На шканцах шумною толпой
Стояли с пленниками шведы;
Они летели в край родной
С отрадной вестию победы.
Главу склонив, с тоской в очах
И накрест опустивши руки,
На верхней палубе, в мечтах,
Сидел отважный Долгорукий.
Он говорил: "Родной земли
Уже не зреть страдальцу боле;
Умру, как изгнанник, вдали
Умру, с бесславием, в неволе.
В печальном плене дни влача,
Вотще пылаешь славой дедов;
Увы, не притупить меча
Тебе о кости грозных шведов!
Уж для меня, как битвы знак,
Не загремят в полках литавры,
И не украсят мой шишак
Неувядаемые лавры.
Не буду я, служа добру,
Творить вельможам укоризны,
И правду говорить Петру,
Для благоденствия отчизны...
Ах, лучше смерть в седых валах,
Чем жизнь без славы и свободы;
Не русскому стенать в цепях
И изживать без цели годы!"
Так пел герой. Меж тем в дали
Уже сияли храмов шпицы,
Чернелись берега земли,
И стаями неслися птицы.
Вот видны башни на скалах;
То Готенбург на бреге диком -
И шведы, с пламенем в очах;
Приветствуют отчизну криком!
Подняв благоговейный взор
И к небу простирая длани,
В слезах благодарит постор
И бога вод, и бога брани.
Вокруг него толпы врагов,
Молясь, упали на колена...
Бушует ветр меж парусов,
Корабль летит, клубится пена.
И груди шведов орошают;
Они отцов, сестер, детей
Уже в мечтаньях обнимают...
Вдруг Долгорукий загремел:
За мной! Расторгнем плен постыдный.
Пусть слава будет наш удел,
Иль смертию умрем завидной!.."
[Сверкнул в руке его] булат,
Пал неприятель изумленный -
И завоеванный фрегат
Помчался в Ревель покоренный.
