Свершилась казнь - и образец
Любви к отечеству священной
Принял страдальческий венец,
Венец прекрасный и нетленной!
Волынский твёрд был до конца!
Не устрашённый мукой казни,
Он важность гордого лица
Не изменил чертой боязни.
Презренного злодея меч
Сверкнул над выей патриота;
Сверкнул - глава упала с плеч
И покатилась с эшафота.
И страх и тайную тоску
Льстецы в душе презренной кроя,
Чтоб угодить временщику,
Торжествовали казнь героя.
Одна царица лишь была
Омрачена печальной думой;
Как будто камень, залегла
Тоска в душе её угрюмой!
С тех пор от ней веселье прочь,
И стала сна она чуждаться:
Её очам и день и ночь
Какой-то призрак стал являться...
Однажды пир шумел в дворце,
Гремела музыка на хорах;
У всех веселье на лице
И упоение во взорах.
В душе своей утомлена,
Бледна, печальна и угрюма,
Царица в Тронную одна
Ушла украдкою от шума.
Увы! и радость не могла
Её порадовать улыбкой,
И мрачность бледного чела
Развеселить, хотя ошибкой!
"О, где найду душе покой?"
Она в раздумьи возопила,
И опершись на трон рукой,
Уныло голову склонила.
"И в шуме пиршеств, и в тиши
Меня раскаянье терзает;
Оно из глубины души
Волынского напоминает!.."
- "Он здесь!" - внезапно зазвучал
По сводам Тронной страшный голос...
В царице трепет пробежал,
И дыбом приподнялся волос!..
Она взглянула - перед ней
Глава Волынского лежала,
И на неё из-под бровей
С укором очи устремляла.
Лик смертной бледностью покрыт,
Уста раскрытые трепещут,
Как огонь болотный в ночь горит,
Так очи в ней неясно блещут.
Кругом главы во тьме ночной
Какой-то чудный свет сияет.
И каплющая кровь порой
Помост чертога обагряет.
Рисует каждая черта
Страдальца славного отчизны;
Вдруг посинелые уста
Залепетали укоризны:
"Что медлишь ты?.. Давно я жду
Тебя к Творцу на суд священный;
Там каждый восприемлет мзду;
Равны там царь и раб презренный!"
Окончив грозные слова
Попрежнему из мрака ночи
Вперила мертвая глава
В царицу трепетные очи...
Гром музыки звучал еще,
Весельем оживлялись лица;
Все ждали Анну - но вотще!
Не возвращалася царица...
Исчезла радость, шум затих;
На царедворцах мрак угрюмой,
И каждый, глядя на других,
Спешит домой с тяжелой думой.
