П.А. Вяземский. Стихотворения.


РУССКИЕ ПРОСЕЛКИ

       Скажите, знаете ль, честн'ые господа,
       Что значит русскими проселками езда?
       Вам сплошь Европа вся из края в край знакома:
       В Париже, в Лондоне и в Вене вы как дома.
       Докатитесь туда по гладкому шоссе,
       И думаете вы, что так и ездят все,
       И все езжали так; что, лежа, как на розах,
       Род человеческий всегда езжал в дормёзах
       И что, пожалуй, наш родоначальник сам
       Не кто иной, как всем известный Мак-Адам.
       Счастливцы (как бы вам завербоваться в секту?),
       Россию знаете по Невскому проспекту
       Да по сибирскому бурмистру, в верный срок
       К вам привозящему ваш годовой оброк.
       Вам жить легко. Судьба вам служит по контракту,
       И вас возить должна всё по большому тракту.
       Для вас проселков нет. Всегда пред вами цель,
       Хотя б вы занеслись за тридевять земель.
       Нет, вызвал бы я вас на русские проселки,
       Чтоб о людском житье прочистить ваши толки.
       Тут мир бы вы другой увидели! Что шаг,
       То яма, косогор, болото иль овраг.
       Я твердо убежден, что со времен потопа
       Не прикасалась к ним лопата землекопа.
       Как почву вывернул, размыл и растрепал
       С небес сорвавшийся сей водяной обвал,
       Так и теперь она вся в том же беспорядке,
       Вся исковеркана, как в судорожной схватке.
       Дорога лесом ли? Такие кочки, пни,
       Что крепче свой язык к гортани ты прильпни -
       Не то такой толчок поддаст тебе, что ой-ли!
       И свой язык насквозь прокусишь ты. Рекой ли
       Дорога? Мост на ней уж подлинно живой:
       Так бревна взапуски и пляшут под тобой,
       И ты того и жди, что из-за пляски этой
       К русалкам попадешь с баг'ажем и каретой.
       Есть перевоз ли? Плот такое уж гнилье,
       Что только бабам мыть на нем свое белье.
       Кому на казнь даны чувствительные нервы
       (Недуг новейших дней), тому совет мой первый:
       Проселком на Руси не ездить никогда.
       Пройди сто верст пешком; устанешь - не беда:
       Зато ты будешь цел и с нервами в покое;
       Не будет дергать их, коробить в перебое,
       И не начнешь всердцах, забыв и страх и грех,
       Как демон Пушкина, злословить всё и всех.
       Опасность я видал, и передряг немало
       На суше и в водах в мой век мне предстояло.
       Был Бородинский день, день жаркий, боевой,
       Французское ядро визжало надо мной,
       И если мирного поэта пожалело,
       Зато хоть двух коней оно под ним заело.
       Я на море горел, и сквозь ночную тьму
       (Не мне бы тут стоять, а Данте самому),
       Не сонный, наяву, я зрел две смерти рядом,
       И каждую с своим широкозевным адом:
       Один весь огненный и пышущий, другой -
       Холодный, сумрачный, бездонный и сырой;
       И оставалось мне на выбор произвольный
       Быть гусем жареным иль рыбой малосольной.
       Еще есть черная отметка на счету.
       Двух паровозов, двух вулканов на лету
       Я видел сшибку: лоб со лбом они столкнулись,
       И страшно крякнули, и страшно пошатнулись -
       И смертоносен был напор сил двух громад.
       Вот вам живописал я свой и третий ад.
       Но это случаи, несчастье, приключенье,
       А здесь - так быть должно, такое заведенье,
       Порядок искони, нормальный, коренной,
       Чтоб быть, как на часах, бессменно пред бедой.
       И если выйдешь сух нечаянно от Сциллы,
       То у Харибды ждать увечья иль могилы.
       Проселки - ад земной; но русский бог велик!
       Велик - уж нечего сказать - и наш ямщик.
      
       (Сентябрь 1841)