П.А. Вяземский. Стихотворения.


ВЕНЕЦИЯ

       Город чудный, чресполосный -
       Суша, море по клочкам, -
       Безлошадный, бесколесный,
       Город - рознь всем городам!
       Пешеходу для прогулки
       Сотни мостиков сочтешь;
       Переулки, закоулки, -
       В их мытарствах пропадешь.
      
       Вместо улиц - коридоры,
       Где народ валит гуськом.
       Зданья - мраморные горы,
       Изваянные резцом.
       Здесь - прозрачные дороги,
       И в их почве голубой
       Отражаются чертоги,
       Строя город под водой.
      
       Экипажи - точно гробы,
       Кучера - одни гребцы.
       Рядом - грязные трущобы
       И роскошные дворцы.
       Нищеты, великолепья
       Изумительная смесь;
       Злато, мрамор и отрепья:
       Падшей славы скорбь и спесь!
      
       Здесь живое населенье
       Меди, мрамора, картин,
       И прошло их поколенье
       Сквозь грозу и мрак годин.
       Живо здесь бессмертьем славы
       Племя светлых сограждан:
       Сансовино величавый,
       Тинторетто, Тициан,
      
       Жиордано, Порденоне,
       Гвидо-Рени, Веронез, -
       Мир, зачавшийся в их лоне,
       При австрийцах не исчез.
       Торжествуя над веками
       И над злобною враждой,
       Он цветет еще над нами
       Всемогущей красотой.
      
       Здесь лишь статуи да бюсты
       Жизнь домашнюю ведут;
       Люди - их жилища пусты -
       Все на площади живут.
       Эта площадь - их к'азино,
       Вечный раут круглый год:
       Убрал залу Сансовино,
       Крыша ей - небесный свод.
      
       Здесь с (факином) правнук
       дожа,
       Здесь красавиц рой блестит,
       Взглядом нежа и тревожа
       Двор подвластных волокит.
       Вот аббат в мантилье черной,
       В нем минувший быт и век;
       Словно вышел из уборной
       Принчипессы - имярек.
      
       В круглой шляпке, с водоноском
       Черноглазая краса;
       Из-под шляпки черным лоском
       Блещет тучная коса.
       Здесь разносчиков ватага,
       Разной дряни торгаши,
       И что шаг-то побродяга,
       Промышляющий гроши.
      
       Тенор здесь хрипит рулады,
       Там скрипит скрипач слепой
       Так, что все оглохнуть рады,
       Только б дать ушам покой.
       Кофе пьют, едят (сорбети)
       И, свою балуя лень,
       Юга сч'астливые дети
       Так проводят праздный день.
      
       Здесь, как в пестром маскараде,
       Разноцветный караван;
       Весь восток в своем наряде:
       Грек - накинув долиман,
       Турок - феску нахлобуча,
       И средь лиц из разных стран
       Голубей привольных куча,
       А тем паче англичан.
      
       Все они несут под мышкой
       Целый пук карандашей,
       Телескоп с дорожной книжкой,
       Проверяя всё по ней.
       Дай им волю - и в Сан-Марко
       Впишут, не жалея стен,
       Святотатственно и марко
       Длинный ряд своих имен.
      
       Если ж при ночном светиле
       Окуется серебром
       Базилика, Кампаниле
       И дворец, почивший сном,
       И крылатый лев заблещет,
       И спросонья, при луне,
       Он крылами затрепещет,
       Мчась в воздушной вышине.
      
       И весь этот край лагунный,
       Весь волшебный этот мир
       Облечется ночью лунной
       В злато, жемчуг и сафир;
       Пред картиной этой чудной
       Цепенеют глаз и ум -
       И, тревоги многолюдной
       Позабыв поток и шум,
      
       Ты душой уединишься!
       Весь ты зренье и любовь,
       Ты глядишь и заглядишься,
       И глядеть всё хочешь вновь,
       И, всем прочим не в обиду, -
       Красоту столиц земных,
       Златовласую Киприду,
       Дочь потоков голубых,
      
       Приласкаешь, приголубишь
       Мыслью, чувством и мечтой,
       И Венецию полюбишь
       Без ума и всей душой.
       Но одно здесь спорит резко
       С красотою здешних мест:
       Наложил лихой тедеско
       На Венецию арест.
      
       Здесь, где дожей память славит
       Вековечная молва,
       Тут пятой Горшковский давит
       Цепью скованного льва;
       Он и скованный сатрапу
       Страшен. Всё в испуге ждет:
       Не подымет ли он лапу?
       Гривой грозно ль не тряхнет?
      
       (1853)