С ней встетились мы средь открытого поля
В трескучий мороз. Не лета
Ее истомили, но горькая доля,
Но голод, болезнь, нищета,
Ярмо крепостное, работа без прока
В ней юную силу сгубили до срока.
Лоскутья одежд на ней были надеты;
Спеленатый грубым тряпьем,
Ребенок, заботливо ею пригретый,
У сердца покоился сном...
Но если не сжалятся добрые люди,
Проснувшись, найдет ли он пищу у груди?
Шептали мольбу ее бледные губы,
Рука подаянья ждала...
Но плотно мы были укутаны в шубы;
Нас тройка лихая несла,
Снег мерзлый взметая, как облако пыли...
Тогда в монастырь мы к вечерне спешили.
(1857)
