Где ты, далёкий друг? Когда прервём разлуку?
Когда прострёшь ко мне ласкающую руку?
Когда мне встретить твой душе понятный взгляд,
И сердцем отвечать на дружбы глас священной?
Где вы, дни радостей? Придёшь ли ты назад,
О время прежнее, о время незабвенно?
Или веселие навеки отцвело,
И счастие моё с протекшим протекло?..
Как часто о часах минувших я мечтаю!
Но чаще с сладостью конец воображаю,
Конец всему - души покой,
Конец желаниям, конец воспоминаньям,
Конец боренью и с жизнью и с собой...
Ах! время, Филарет, свершиться ожиданьям.
Не знаю... но, мой друг, кончины сладкий час
Моей любимою мечтою становится;
Унылость тихая в душе моей хранится;
Во всём внимаю я знакомый смерти глас.
Зовёт меня... зовёт... куда зовёт?.. не знаю;
Но я зовущему с волнением внимаю;
Я сердцем сопряжён с сей тайною страной,
Куда нас всех влечёт судьба неодолима;
Томящейся душе невидимая зрима -
Повсюду вестники могилы предо мной.
Смотрю ли, как заря с закатом угасает -
Так, мнится, юноша цветущий исчезает;
Внимаю ли рогам пастушьим за горой
Иль ветра горного в дубраве трепетанью,
Иль тихому ручья в кустарнике журчанью,
Смотрю ль в туманну даль вечернею порой,
К клавиру ль преклонясь, гармонии внимаю -
Во всём печальных дней конец воображаю.
Иль предвещание в унынии моём?
Или судил мне рок, в весенни жизни годы,
Сокрывшись в мраке гробовом,
Покинуть и поля и отческие воды,
И мир, где жизнь моя бесплодно расцвела?..
Скажу ль?.. Мне ужасов могила не являет;
И сердце с горестным желаньем ожидает,
Чтоб промысла рука обратно то взяла,
Чем я безрадостно в сем мире бременился,
Ту жизнь, в которой я столь мало насладился,
Которую давно надежда не златит.
К младенчеству ль душа прискорбная летит.
Считаю ль радости минувшего - как мало!
Нет! счастье к бытию меня не приучало;
Мой юношеский цвет без запаха отцвёл.
Едва в душе своей для дружбы я созрел -
И что же!.. предо мной увядшего могила;
Душа, не воспылав, свой пламень угасила.
Любовь... но я в любви нашёл одну мечту,
Безумца тяжкий сон, тоску без разделенья,
И невозвратное надежд уничтоженье.
Иссякшия души наполню ль пустоту?
Какое счастие мне в будущем известно?
Грядущее для нас протекшим лишь прелестно.
Мой друг, о нежный друг, когда нам не дано
В сем мирежить для тех, кем жизнь для нас священна,
Кем добродетель нам и слава драгоценна,
Почто ж, увы! почто судьбой запрещено
За счастье их отдать нам жизнь сию бесплодну?
Почто (дерзну спросить?) отъял у нас творец
Им жертвовать собой свободу превосходну?
С каким бы торжеством я встретил мой конец,
Когда б всех благ земных, всей жизни приношеньем
Я мог - о сладкий сон! - той счастье искупить,
С кем жребий не судил мне жизнь мою делить!..
Когда б стократными и скорбью и мученьем
За каждый миг её блаженства я платил:
Тогда б, мой друг, я рай в сём мире находил
И дня как дара ждал, к страданью пробуждаясь;
Тогда, надеждою отрадною питаясь,
Что каждый жизни миг погибшия моей
Есть жертва тайная для блага милых дней,
Я б смерти звать не смел, страшися бы могилы.
О незабвенная, друг милый, вечно милый!
Почто, повергнувшись в слезах к твоим ногам,
Почто, лобзая их горящими устами,
От сердца не могу воскликнуть к небесам:
"Всё в жертву за неё! вся жизнь моя пред вами!"
Почто и небеса не могут внять мольбам?
О безрассудного напрасное моленье!
Где тот, кому дано святое наслажденье
За милых слезы лить, страдать и погибать?
Ах! если б мы могли в сей области изгнанья
Столь восхитительно презренну жизнь кончать -
Кто б небо оскорбил безумием роптанья!
