А. Ахматова. Том 1. Стихотворения и поэмы.


ПЕРВАЯ

       Предыстория
      
       Я теперь живу не там...
       Пушкин
      
       Россия Достоевского. Луна
       Почти на четверть скрыта колокольней.
       Торгуют кабаки, летят пролетки,
       Пятиэтажные растут громады
       В Гороховой, у Знаменья, под Смольным.
       Везде танцклассы, вывески менял,
       А рядом: "Henriette", "Basile", "Andre"
       И пышные гроба: "Шумилов-старший".
       Но, впрочем, город мало изменился.
       Не я одна, но и другие тоже
       Заметили, что он подчас умеет
       Казаться литографией старинной,
       Не первоклассной, но вполне пристойной,
       Семидесятых, кажется, годов.
       Особенно зимой, перед рассветом
       Иль в сумерки - тогда за воротами
       Темнеет жесткий и прямой Литейный,
       Еще не опозоренный модерном,
       И визави меня живут - Некрасов
       И Салтыков... Обоим по доске
       Мемориальной. О, как было б страшно
       Им видеть эти доски! Прохожу.
       А в Старой Руссе пышные канавы,
       И в садиках подгнившие беседки,
       И стекла окон так черны, как прорубь,
       И мнится, там такое приключилось,
       Что лучше не заглядывать, уйдем.
       Не с каждым местом сговориться можно,
       Чтобы оно свою открыло тайну
       (А в Оптиной мне больше не бывать...).
      
       Шуршанье юбок, клетчатые пледы,
       Ореховые рамы у зеркал,
       Каренинской красою изумленных,
       И в коридорах узких те обои,
       Которыми мы любовались в детстве.
       Под желтой керосиновою лампой.
       И тот же плюш на креслах...
       Все разночинно, наспех, как-нибудь...
       Отцы и деды непонятны. Земли
       Заложены. И в Бадене - рулетка.
      
       И женщина с прозрачными глазами
       (Такой глубокой синевы, что море
       Нельзя не вспомнить, поглядевши в них).
       С редчайшим именем и белой ручкой,
       И добротой, которую в наследство
       Я от нее как будто получила,-
       Ненужный дар моей жестокой жизни...
      
       Страну знобит, а омский каторжанин
       Все понял и на всем поставил крест.
       Вот он сейчас перемешает все
       И сам над первозданным беспорядком,
       Как некий дух, взнесется. Полночь бьет.
       Перо скрипит, и многие страницы
       Семеновским припахивают плацем.
      
       Так вот когда мы вздумали родиться
       И безошибочно отмерив время,
       Чтоб ничего не пропустить из зрелищ
       Невиданных, простились с небытьем.
       1945