В.А.Жуковский. Стихотворения.
ПОКАЯНИЕ.
Был папа готов литургию свершать,
Сияя в святом облаченьи,
С могуществом, данным ему, отпускать
Всем грешникам их прегрешенья.
И папа обряд очищенья свершал;
Во прахе народ простирался;
И кто покаянием прах лобызал,
От всех тот грехов очищался.
Органа торжественный гром восходил
Горе во святом фимиаме.
И страх соприсутствия божия был
Разлит блогодатно во храме.
Светейшее слово он хочет сказать -
Устам не покорствуют звуки;
Сосуд живоносный он хочет поднять -
Дрожащие падают руки.
"Есть грешник великий во храме святом!
И бремя на нем святотатства!
Нет части ему в разрешеньи моем:
Он здесь не от нашего братства.
Нет слова, чтоб мир водворило оно
В душе, погубленной отныне;
И он обретет осужденье одно
В чистейшей небесной святыне.
Беги ж, осужденный; отвергнись от нас;
Не жди моего заклинанья;
Беги: да свершу невозбранно в сей час
Великий обряд покаянья".
С толпой на коленях стоял пилигрим,
В простую одет власяницу;
Впервые узрел он сияющий Рим,
Великую веры столицу.
Молчанье храня, он пришел из своей
Далекой отчизны как нищий;
И целые сорок он дней и ночей
Почти не касался до пищи;
И в храме, в святой покаяния час,
Усердней никто не молился...
Но грянул над ним заклинательный глас -
Он бледен поднялся и скрылся.
Спешит запрещенный покинуть он Рим;
Преследуем словом ужасным,
К шотландским идет он горам голубым,
К озерам отечества ясным.
Когда ж возвратился в отечество он,
В старинную дедов обитель:
Вассалы к нему собрались на поклон
И ждали, что скажет властитель.
Но прежний властитель, дотоле вождем
Их бывший ко славе победной,
Их принял с унылым, суровым лицом,
С потухшими взорами, бледной.
Сложил он с вассалов подданства обет
И с ними безмолвно простился;
Покинул он замок, покинул он свет,
И в келью отшельником скрылся.
Себя он обрек на молчанья труд;
Без сна проводил он все ночи;
Как бледный убийца, ведомый на суд,
Бродил он, потупивши очи.
Не знал он покрова ни в холод, ни в дождь;
В раздранной ходил власянице;
И в келье бывалый властитель и вождь,
Гнездился, как мёртвый в гробнице.
В святой монастырь богматери дал
Он часть воего достоянья:
Чтоб там о "погибших" собор совершал
Вседневно обряд поминанья.
Когда ж поминанье собор совершал,
Моляся усердием тёплом;
Он в храм не входил; перед дверью лежал
Он в прахе, осыпанном пеплом.
Окрест сторона та прекрасна была:
Река, наравне с берегами,
По зелени яркой лазурна текла
И зелень поила струями;
Живые дороги вились по полям;
Меж нивами сёла блистали;
Пестрели стада; отвечая рогам,
Долины и холмы звучали;
Святой монастрь на пригорке стоял
За тёмною клёнов оградой:
Меж ними - в то время, как вечер сиял, -
Багряной горел он громадой.
Но грешным очам не приметна краса
Весёлой окрестной природы;
Без блеска для мёртвой души небеса,
Без голоса рощи и воды.
Есто место - туда, как могильная тень,
Одною дорогой он ходит;
Там часто задумчив сидит он весь день,
Там часто и ночи проводит.
В лесном захолустье, где сонный ворчит
Источник, влачася лениво,
На дикой поляне часовня стоит
В обломках, заглохших крапивой;
И чёрны обломки: пожар там прошёл;
Золою, столпившейся в камень,
И падшею кровлей задавленный пол,
Решётки, стерпевшие пламень,
И полосы дыма на голых стенах,
И древний алтарь без святыни,
Всё сердцу твердит, пробуждая в нём страх,
О тайне в сей мрачной пустыни.
Ужасное дело свершилося там:
В часовне пустынного места,
В час ночи, обет принося небесам,
Стояли жених невеста.
К красавице буйною страстью пылал
Округи могучей властитель;
Но нравился боле ей кромный вассал,
Чем гордый его повелитель.
Соперника ревность была им страшна:
И в тайне их брак совершился.
Уж клятва любви небесам предана,
И пастырь над ними молился...
Вдруг топот и крики и пламя кругом!
Их тайна открыта; в кипенье
Обиды, любви, обезумлен вином,
Дерзнул он на страшное мщенье:
Захлопнуты двери; часовня горит;
Стенаньям смеётся губитель;
Всё пышет, валится, трещит и гремит,
И в пепле святыни обитель. -
Был вечер прекрасен и чист и душист;
На горный вершинах сияло;
Свод неба глубокий был тёмен и чист;
Торжественно всё утихало.
В обители иноков слышался звон;
Там было вечернее бденье;
И иноки пели хвалебный канон,
И было их сладостно пенье.
Попрежнему грустен, попрежнему дик
(Уж годы прошли в покаянье)
На место, где сердце он мучить привык,
Он шёл, погружённый в молчанье.
Но вечер невольно беседовал с ним
Своей миротворной красою,
И тихой земли усыпленьем святым,
И звёздных небес тишиною.
И воздух его обнимал теплотой,
И пил аромат он целебный,
И в слух долетал издалёка молвой
Отшельников голос хвалебный.
И с чувством, давно позабытым, поднял
На небо он взор свой угрюмый,
И долго смотрел и недвижим стоял,
Окованный тайною думой...
Но вдруг содрогнулся - как будто о чём
Ужасном он вспомнил - глубоко
Вздохнул, стал бледней, и обычным путём
Пошёл, как мертвец, одиноко.
Главу опустя, безнадёжно уныл,
Отчаянно стиснувши руки,
Проходит туда он, куда проходил
Уж годы вседневно для муки.
И видит... у входа в часовню сидит
Чернец в размышленьи глубоком,
Он чуден лицом; на него он глядит
Пронзающим внутренность оком.
И тихо сказал наконец он: "Христос
Тебя сохрани и помилуй!"
И грешнику сей свой привет потрёс.
Как луч воскресенья могилу.
"Ответствуй мне, кто ты? (чернец вопросил)
Свою мне поведай судьбину;
По виду ты странник; быть может, ходил,
Свершая обет в Палестину?
Или ко гробам чудотворцев святых
Своё приносил поклоненье?
С собою мощей не принёс ли каких,
Дарующих грешным спасенье?" -
"Мощей не принёс я; к гробам не ходил,
Спасающим нас благодатью;
Не зрел Палестины... но в Риме я был
И предан навеки проклятью". -
"Проклятия вечного нет для живых:
Есть верный за падших закступник.
Приди, исповедайся в тайнах своих
Грехах предо мною, преступник". -
"Что сделать не властен святейший отец,
Владыка и божий наместник,
Тебе ли то сделать? И кто ты, чернец?
Кем послан ты, милости вестник?" -
"Я здесь изалёка; был в той стороне,
Где ведома участь земного;
Здесь память загладить позволено мне
Ужасного дела ночного".
При слове сам грешник на землю упал...
Все члены его трепетали...
Он исповедь начал... но что он сказал,
Того на земле не узнали.
Лишь месяц их тайным свидетелем был,
Смотря сквозь древесные сени;
И, мнилось, в то время, когда он светил,
Две лёгкие веяли тени;
Двумя облачками казались оне;
Всё выше, всё выше взлетали;
И всё неразлучны; и вдруг в вышине
С лазурью слились и пропали.
И он на земле не встречался с тех пор.
Одно сохранилось преданье:
С обычным обрядом священный собор
Во храме свершал поминанье;
И пеньем торжественным полон был храм,
И тихо дымились кадилы,
И вместе с земными невидимо там
Служили небесные силы.
И в храм он вошёл, к алтарю приступил,
Пречистых даров причастился,
На небо сияющий взор устремил,
Сжал набожно руки... и скрылся.
