О Воейков! Видно нам
Помышлять об исправленье!
Если должно верить снам,
Cкоро Пинда преставленье,
Скоро должно наступить!
Скоро, за летящим громом,
Аполлон придет судить
По стихам, а не по томам.
Нам известно с древних лет,
Сны, чудовищней явленья,
Грозно-пламенных комет,
Предвещали измененья
В муравейнике земном!
И всегда бывали правы
Сны в пророчестве своем.
В мире Феба те ж уставы!
Тьма страшилищ меж стихов,
Тьма чудес... дрожу от страху!
Зрел обвёрткой пирогов
Я недавно Андромаху.
Зрел, как некий Асмодей
Мазал, вид приняв лакея,
Грозной кистию своей
На заклейку окон Грея.
Зрел недавно, как Пиндар,
В воду огнь свой обративши,
Затушил в Москве пожар,
Всю дожечь ее грозивший.
Зрел, как Сафу бил голик,
Как Расин кряхтел под тестом,
Зрел окутанный парик
И Электром и Орестом.
Зрел в ночи, как в высоте
Кто-то, грозный и унылый,
Избоченясь на коте
Ехал рысью; в шуйце вилы,
А в деснице грозный (Ик);
По-славянски кот мяукал,
А внимающий старик
В такт с усмешкой иком тукал.
Сей скакун по небесам
Прокатился метеором;
Вдруг отверстый вижу храм,
И к нему идут собором
Феб и Музы... Что-ж? О страх!
Феб в ужасных рукавицах,
В русской шапке и котах;
Кички на его сестрицах!
Старика ввели во храм,
При печальных Смехов ликах
В стихарях Амуры там
И Хариты в черевиках!
На престоле золотом
Старина сидит богиня;
Одесную Вкус с бельмом
Простофиля и розиня.
И как будто близ жены,
Поручив кота Эроту,
Сел старик близ старины,
Силясь скрыть свою перхоту.
И в гудок для пришлеца
Феб ударил с важным тоном,
И пустились (голубца)
Мельпомена с Купидоном.
Важно бил каданс старик
И подмигивал старушке;
И его державный (Ик)
Перед ним лежал в кадушке.
Тут к престолу подошли
Стихотворцы для присяги;
Те подмышками несли
Расписные с квасом фляги;
Тот тащил кису морщин,
Тот прабабушкину мушку,
Тот старинных слов кувшин,
Тот (кавык) и (юсов) кружку,
Тот перину из бород,
Древле бритых в Петрограде;
Тот славянский перевод
Басен Дмитрева в окладе.
Все, воззрев на старину,
Персты вверх и ставши рядом:
"Брань и смерть Карамзину! -
Грянули, сверкая взглядом. -
Зубы грешнику порвем,
Осрамим хребет строптивый!
Зад во утро избием,
Нам обиды сотворивый!"
Вздрогнул я. Призрак изчез...
Что ж все это предвещает?
Ах, мой друг, то глас небес!
Полно медлить... наступает
Аполлонов страшный суд,
Дни последние Парнаса!
Нас богини мщенья ждут...
Полно мучить нам Пегаса!
Не покаяться ли нам
В прегрешеньях потаенных?
Если верить старикам,
Муки Фебом осужденных
Неописанные, друг!
Поспешим же покаяньем,
Чтоб и нам за рифмы - крюк
Не был в аде воздаяньем.
Мук там бездна!.. Вот Хлыстов
Меж огромными ушами,
Как Тантал среди плодов,
С непрочтенными стихами.
Хочет их читать ушам,
Но лишь губы шевельнутся,
Чтобы дать простор стихам -
Уши разом все свернутся!
Вот на плечи стих взгрузив,
На гору его волочит
Пустопузов, как Сизиф;
Бьется, силится, хлопочет,
На верху горы вдовец -
Здравый смысл торчит маяком;
Вот уж близко! вот конец!
Вот дополз - и книзу раком!..
Вот Груздочкин траголюб
Убирает лоб в морщины,
И (хитоном) свой тулуп
В угожденье Прозерпины
Величает невпопад;
Но хвастливость не у места;
Всех смешит его наряд,
Даже Фурий и Ореста!
Полон треску и огня,
И на смысл весьма убогий,
Вот на чахлого коня
Лезет Фирс коротконогий.
Лишь уселся, конь распух,
Ножки вверх - нет сил держаться;
Конь галопом; рыцарь - бух!
Снова лезет, чтоб сорваться!..
Ах! покаемся, мой друг!
Исповедь пол-исправленья!
Мы достойны этих мук!
Я за ведьм, за привиденья,
За чертей, за мертвецов;
Ты ж за то, что в переводе
Очутился из Садов
Под капустой в огороде!..
