С. Есенин. Собр. соч. Том 3. Стихотворения. Поэмы.


ПОЭМА О 36

       Много в России
       Троп.
       Что ни тропа -
       То гроб.
       Что ни верста -
       То крест.
       До енисейских мест
       Шесть тысяч один
       Сугроб.
      
       Синий уральский
       Ском
       Каменным лег
       Мешком,
       За скомом шумит
       Тайга.
       Коль вязнет в снегу
       Нога,
       Попробуй идти
       Пешком.
      
       Добро, у кого
       Закал,
       Кто знает сибирский
       Шквал.
       Но если ты слаб
       И лег,
       То, тайно пробравшись
       В лог,
       Тебя отпоет
       Шакал.
      
       Буря и грозный
       Вой.
       Грузно бредет
       Конвой.
       Ружья наперевес.
       Если ты хочешь
       В лес,
       Не дорожи
       Головой.
      
       Ссыльный солдату
       Не брат.
       Сам подневолен
       Солдат.
       Если не взял
       На прицел, -
       Завтра его
       Под расстрел.
       Но ты не иди
       Назад.
      
       Пусть умирает
       Тот,
       Кто брата в тайгу
       Ведет.
       А ты под кандальный
       Дзин
       Шпарь, как седой
       Баргузин.
       Беги все вперед
       И вперед.
      
       Там за Уралом
       Дом.
       Степь и вода
       Кругом.
       В синюю гладь
       Окна
       Скрипкой поет
       Луна.
       Разве так плохо
       В нем?
      
       Славный у песни
       Лад.
       Мало ли кто ей
       Рад.
       Там за Уралом
       Клен.
       Всякий ведь в жизнь
       Влюблен
       В лунном мерцанье
       Хат.
      
       Если ж, где отчая
       Весь,
       Стройная девушка
       Есть,
       Вся, как сиреневый
       Май,
       Вся, как родимый
       Край, -
       Разве не манит
       Песнь?
      
       Буря и грозный
       Вой.
       Грузно бредет
       Конвой.
       Ружья наперевес.
       Если ты хочешь
       В лес,
       Не дорожи
       Головой.
      
       *
       Колкий, пронзающий
       Пух.
       Тяжко идти средь
       Пург.
       Но под кандальный
       Дзень,
       Если ты любишь
       День,
       Разве милей
       Шлиссельбург?
      
       Там, упираясь
       В дверь,
       Ходишь, как в клетке
       Зверь.
       Дума всегда
       Об одном:
       Может, в краю
       Родном
       Стало не так
       Теперь.
      
       Может, под песню
       Вьюг
       Умер последний
       Друг.
       Друг или мать,
       Все равно.
       Хочется вырвать
       Окно
       И убежать в луг.
      
       Но долог тюремный
       Час.
       Зорок солдатский
       Глаз.
       Если ты хочешь
       Знать,
       Как тяжело
       Убежать, -
       Я знаю один
       Рассказ.
      
       *
      
       Их было тридцать
       Шесть.
       В камере негде
       Сесть.
       В окнах бурунный
       Вспург.
       Крепко стоит
       Шлиссельбург,
       Море поет ему
       Песнь.
      
       Каждый из них
       Сидел
       За то, что был горд
       И смел,
       Что в гневной своей
       Тщете
       К рыдающим в нищете
       Большую любовь
       Имел.
      
       Ты помнишь, конечно,
       Тот
       Клокочущий пятый
       Год,
       Когда из-за стен
       Баррикад
       Целился в брата
       Брат.
       Тот в голову, тот
       В живот.
      
       Один защищал
       Закон -
       Невольник, влюбленный
       В трон.
       Другой этот трон
       Громил,
       И брат ему был
       Не мил.
       Ну, разве не прав был
       Он?
      
       Ты помнишь, конечно,
       Как
       Нагайкой свистел
       Казак?
       Тогда у склоненных
       Ниц
       С затылков и поясниц
       Капал горячий
       Мак.
      
       Я знаю, наверно,
       И ты
       Видал на снегу
       Цветы.
       Ведь каждый мальчишкой
       Рос,
       Каждому били
       Нос
       В кулачной на все
       "Сорты".
      
       Но тех я цветов
       Не видал,
       Был еще глуп
       И мал,
       И не читал еще
       Книг.
       Но если бы видел
       Их,
       То разве молчать
       Стал?
      
       *
      
       Их было тридцать
       Шесть.
       В каждом кипела
       Месть.
       Каждый оставил
       Дом
       С ивами над прудом,
       Но не забыл о нем
       Песнь.
      
       Раз комендант
       Сказал:
       "Тесен для вас
       Зал.
       Пять я таких
       Приму
       В камеру по одному,
       Тридцать один -
       На вокзал."
      
       Поле и снежный
       Звон.
       Клетчатый мчится
       Вагон.
       Рельсы грызет
       Паровоз.
       Разве уместен
       Вопрос:
       Куда их доставит
       Он?
      
       Много в России
       Троп.
       Что ни тропа -
       То гроб.
       Что ни верста -
       То крест.
       До енисейских мест
       Шесть тысяч один
       Сугроб.
      
       Поезд на всех
       Парах.
       В каждом неясный
       Страх.
       Видно, надев
       Браслет,
       Гонят на много
       Лет
       Золото рыть
       В горах.
      
       Может случиться
       С тобой
       То, что достанешь
       Киркой,
       Дочь твоя там,
       Вдалеке,
       Будет на левой
       Руке
       Перстень носить
       Золотой.
      
       Поле и снежный
       Звон.
       Клетчатый мчится
       Вагон.
       Вдруг тридцать первый
       Встал
       И шепотом так сказал:
       "Нынче мне ночь
       Не в сон.
      
       Нынче мне в ночь
       Не лежать.
       Я твердо решил
       Бежать.
       Благо, что ночь
       Не в луне.
       Вы помогите
       Мне
       Тело мое
       Поддержать.
      
       Клетку уж я
       Пилой...
       Выручил снежный
       Вой.
       Вы заградите меня
       Подле окна
       От огня,
       Чтоб не видал
       Конвой".
      
       Тридцать столпились
       В ряд,
       Будто о чем
       Говорят,
       Будто глядят
       На снег.
       Разве так труден
       Побег,
       Если огни
       Не горят?
      
       *
      
       Их оставалось
       Пять.
       Каждый имел
       Кровать.
       В окнах бурунный
       Вспург.
       Крепко стоит
       Шлиссельбург.
       Только в нем плохо
       Спать.
      
       Разве тогда
       Уснешь,
       Если все видишь
       Рожь,
       Видишь родной
       Плетень,
       Синий, звенящий
       День,
       И ты по меже
       Идешь?
      
       Тихий вечерний
       Час.
       Колокол бьет
       Семь раз.
       Месяц широк
       И ал.
       Так бы дремал
       И дремал,
       Не подымая глаз.
      
       Глянешь, на окнах
       Пух.
       Скучный, несчастный
       Друг,
       Ночь или день,
       Все равно.
       Хочется вырвать
       Окно
       И убежать в луг.
      
       Пятый страдать
       Устал.
       Где-то подпилок
       Достал.
       Ночью скребет
       И скребет,
       Капает с носа
       Пот
       Через губу в оскал.
      
       Раз при нагрузке
       Дров
       Он поскользнулся
       В ров...
       Смотрят, уж он
       На льду,
       Что-то кричит
       На ходу.
       Крикнул - и будь
       Здоров.
      
       *
      
       Быстро бегут
       Дни.
       День колесу
       Сродни.
       Снежной январской
       Порой
       В камере сорок
       Второй
       Встретились вновь
       Они.
      
       Пятому глядя
       В глаза,
       Тридцать первый
       Сказал:
       "Там, где струится
       Обь,
       Есть деревушка
       Топь
       И очень хороший
       Вокзал.
      
       В жизни живут лишь
       Раз,
       Я вспоминать
       Не горазд.
       Глупый сибирский
       Чалдон,
       Скуп, как сто дьяволов,
       Он.
       За пятачок продаст.
      
       Снежная белая
       Гладь.
       Нечего мне
       Вспоминать.
       Знаю одно:
       Без грез
       Даже в лихой
       Мороз
       Сладко на сене
       Спать".
      
       Пятый сказал
       В ответ:
       "Мне уже сорок
       Лет.
       Но не угас мой
       Бес,
       Так все и тянет
       В лес,
       В синий вечерний
       Свет.
      
       Много сказать
       Не могу:
       Час лишь лежал я
       В снегу,
       Слушал метельный
       Вой,
       Но помешал
       Конвой
       С ружьями на бегу".
      
       Серая, хмурая
       Высь,
       Тучи с землею
       Слились.
       Ты помнишь, конечно,
       Тот
       Метельный семнадцатый
       Год,
       Когда они
       Разошлись?
      
       Каждый пошел в свой
       Дом
       С ивами над прудом.
       Видел луну
       И клен,
       Только не встретил
       Он
       Сердцу любимых
       В нем.
      
       Их было тридцать
       Шесть.
       В каждом кипела
       Месть.
       И каждый в октябрьский
       Звон
       Пошел на влюбленных
       В трон,
       Чтоб навсегда их
       Сместь.
      
       Быстро бегут
       Дни.
       Встретились вновь
       Они.
       У каждого новый
       Дом.
       В лежку живут лишь
       В нем,
       Очей загасив
       Огни.
      
       Тихий вечерний
       Час.
       Колокол бьет
       Семь раз.
       Месяц широк
       И ал.
       Тот, кто теперь
       Задремал,
       Уж не поднимет
       Глаз.
      
       Теплая синяя
       Весь,
       Всякие песни
       Есть...
       Над каждым своя
       Звезда...
       Мы же поем
       Всегда :
       Их было тридцать
       Шесть.
      
       1924